Понтиак
Добавлено: 19-05-2008, 16:06В начале XVIII века французы начали расширять свое влияние на индейские племена, которые проживали у великих западных озер. Им всегда лучше, чем другим уроженцам Европы, удавалось находить общий язык со своими дикими соседями. Потому и они добились теплого приема у народов, почти незнакомых англичанам. Французы общались с туземцами с простотой и сердечностью, столь отличными от презрительного высокомерия английских колонистов.
То, как непохожи были эти две группы поселенцев - скорее, даже два разных мира - можно увидеть на примере того, как англичане и французы несли краснокожим христианскую веру. Жесткие догматы богословов из Новой Англии чаще всего не задерживались в дремучих сердцах краснокожих слушателей, когда как французским иезуитам оказалось под силу подобрать к ним ключ. Возможно, они просто понятнее излагали индейцам основы своего учения, а может, дело в том, что «черные мантии» не навязывали им истинную веру, а напротив - старались понять мысли, чувства и привычки своих собеседников, и готовы были принять их, как есть. Так или иначе, иезуиты смогли стать для туземцев братьями, для которых они были готовы на многое, если не на все.
Вполне естественно, что это не могло не вызывать зависти у других европейских наций. Эдэйр, в свойственной ему манере, писал о них: «Вместо того, чтобы просвещать индейцев, эти монахи совращали их умы. Вместо любви, мира и доброте, как подобает истинным провозвестникам слова Божьего, они учили их черной ненависти ко всему английскому. Скоро сограждане наши осознают истинную сущность недавнего Квебекского акта, и дай Боже прийти тому времени, когда Британия прогонит этих черных квакающих жаб прочь из Канады, к их дражайшему папе римскому». Оттава, чиппева и потаватоми, которые жили у Великих озер, стали так же верны интересам Франции, как Шесть народов - Англии, и стали ненавидеть друг друга так же, как англичане и французы.
Когда в соответствии с договором 1760 г. французские форты на Великих озерах перешли к англичанам, то выяснилось, что индейцы не собираются смотреть на это сложа руки. Великим сахемом союза западных племен стал Понтиак, прославленный вождь оттава.
Понтиак приветливо встретил майора Роджерса, который вел английский отряд в Детройт - самую важную цитадель на озерах. Но с самого начала вождь дал понять англичанам, что не боится их и желает, чтобы к нему относились соответственно его высокому рангу. Понтиак пожелал встретиться с Роджерсом лично, и тот запомнил его как «мужа благородной наружности, с манерами настоящего правителя».
Предводитель индейцев осведомился у майора, по какому праву англичане вступили на его землю. Когда же Роджерс заверил его, что не сделает индейцам ничего плохого, Понтиак, казалось, смягчился - однако на вопрос, можно ли англичанам идти дальше, коротко ответил: «До завтрашнего утра я на вашем пути». Он ясно дал понять, что без его воли незваные гости и шагу не сделают.
Понтиак все же пропустил отряд, и даже дал Роджерсу воинов для охраны англичан и их имущества. Но и помогая им, он не переставал обдумывать план, что давно уже занимал его: собрать вместе всех краснокожих, которых объединяла дружба с Францией, и изгнать жадных чужеземцев.
Говоря о Понтиаке, часто вспоминают Метакома, великого сахема вампаноагов. Они на самом деле были схожи - настоящие короли индейцев, и по духу, и по манерам, и по широте планов. И тот, и другой мечтали положить конец неумолимому наступлению англичан.
Понтиак обладал неисчислимыми силами. На каждый вражеский форт он легко мог двинуть отдельную армию. Все окрестные племена уважали вождя оттава за отвагу в бою, мудрость и красноречие, и ему удалось вовлечь в свои планы не только собственный народ вместе с чиппева и потаватоми, но и многих воинов из майами, саук и фокс, гуронов и шавани. Даже кое-кто из верных друзей англичан - делаваров и ирокезов - пошел за Понтиаком. В году 1763-м все приготовления были закончены. В июне месяце индейцы договорились разом обрушиться на все крепости врага.
Сборы эти не могли укрыться от внимания торговцев, которые ходили от племени к племени. Они сразу же отправились с тревожными вестями в Мичилимакинак и другие дальние укрепления, но тамошние коменданты только подняли их на смех. Англичане настолько уверились в своей безопасности, что ничего не сделали, чтобы избежать надвигающейся грозы.
Понтиак готовил атаку в такой тайне, так хитроумно скрывал от непосвященных глаз свои истинные намерения, что, когда сдернул занавес, почти все английские форты на Западе в считанные дни оказались в его руках, а гарнизоны перебиты или захвачены в плен. Пало не меньше девяти военных и торговых постов.
Более всего мы знаем о том, как был взят Мичилимакинак, самый важный после Детройта форт на озерах. Сотни воинов, в основном чиппева и саук, стали собираться там за несколько дней до атаки. Четвертое июня было днем рождения короля Англии, «великого белого отца», и краснокожие заявили, что устроят в его честь большую игру в мяч. Как всегда, на такой игре было много шума и веселья. Увлеченные необычным зрелищем, солдаты на форту забыли свой долг и пошли смотреть игру, а индейцы только этого и ждали. Как будто случайно, мяч залетел за ворота форта, и все игроки, крича и толкаясь, ринулись туда. Оказавшись внутри, индейцы набросились на ошеломленных солдат. Не давая им опомниться, они перерезали и скальпировали семьдесят человек. Те, кто остался (а их было числом двадцать) попали в плен. Все это видел и записал некий мистер Генри: индеанка из племени пауни спрятала его в доме французского торговца. Он рассказывал, что необузданная, дьявольская ярость охватила нападавших, что они рубили англичан в куски и лакали их кровь, как дикие звери.
Словно огромная волна накрыла страну от Огайо до Великих Озер, неся с собой разрушение и панический страх. Сам Понтиак взялся захватить Детройт. Получив его, индейцы получали многое, однако добиться этого было непросто. Форт был укреплен блокгаузами, а гарнизон его включал сто тридцать человек. Кроме них, в Детройте находилось только несколько торговцев. Все это индейский вождь очень хорошо знал, поэтому стал готовить удар со всей серьезностью и тщанием.
Понтиак намеревался прийти в форт с горсткой отборных воинов, вызвать на разговор английских офицеров и перебить их; одновременно индейцы за стенами форта должны были начать общий штурм. Своих воинов Понтиак вооружил обрезами (их легко было спрятать под индейскими одеялами). Он наказал им действовать, как только он передаст коменданту вампум; таков был условный сигнал.
Однако комендант форта, майор Гледуин узнал о заговоре. Произошло это так. Понтиак с большим отрядом у ворот Детройта и предложил офицерам поговорить. Вечером того же дня к майору пришла некая скво и принесла пару мокасин из лосиной кожи, что он попросил сшить для него. Он похвалил работу, хорошо заплатил ей и отпустил, попросив сделать из оставшейся кожи то же самое. Однако она сказала ему, что вряд ли сможет это сделать. Гледуин насторожился, и, расспросив ее подробно, узнал обо всем. Скво призналась, что хотела спасти майора (за все, что он для нее сделал), но боялась мести своих соплеменников, и потому не пришла раньше.
Англичане начали готовить встречу, стараясь, не менее, делать это незаметно. Ни о чем не догадываясь, воины Понтиака всю ночь напролет танцевали и пели военные песни.
Наутро группу индейцев во главе с Понтиаком пропустили в форт. От внимания вождя не укрылась перемена в поведении солдат; Гледуин поспешил успокоить его, сказав, что просто идут учения. Понтиак начал свою речь в надменном и вызывающем тоне, но тут раздался бой барабанов. Солдаты взяли мушкеты наизготовку, офицеры обнажили сабли, а сам Гледуин, подойдя к Понтиаку, сдернул с него одеяло и показал на заряженный обрез. Так замысел индейцев раскрылся. Майор мог арестовать хитроумного вождя, но счел это бесчестным и позволил Понтиаку уйти невозбранно.
Тогда индейцы (числом от пятисот до тысячи) решили взять Детройт в осаду. Перед этим они вырезали несколько семей колонистов, проживавших неподалеку. Положение гарнизона казалось критическим - не только от недостатка припасов, но и потому, что приходилось постоянно наблюдать за каждым уголком форта. Солдаты просто валились с ног от усталости, но их решимость осталась непоколебимой, и комендант отказался от мысли об отступлении. Французы, которые жили в Детройте, пытались устроить переговоры, но Понтиаку нужна была только безоговорочная сдача.
Осада началась в мае, и гарнизон более чем на месяц оказался без припасов. В конце мая подкрепление из форта Ниагара попыталось прорваться в Детройт на лодках, но безуспешно - многие погибли в боях или у столба пыток. В июне месяце судно, также из Ниагары, поднялось по реке и достигло цели, несмотря на беспрестанные атаки индейцев, готовых любой ценой взять его на абордаж. Пятьдесят солдат и небольшой запас продовольствия придали изнуренному гарнизону новые силы. М-р Тэтчер в своей «Индейской биографии» приводит извлечения из нескольких писем, которые отправлялись из форта, и ярко показывали положение осажденных. Вот отрывок из одного письма от 9 июля 1763 г.:
«…Каково каждый день слышать, что дикари убивают, свежуют и жарят наших товарищей? Каково видеть изуродованные трупы, плывущие вниз по реке? А м-р Паули, который чудом спасся из их лап, рассказывал, что видел у одного из них кисет из кожи капитана Робертсона».
В конце июля в форт прибыло около трехсот человек под началом капитана Дэлиелла. Комендант решился на вылазку, надеясь прорвать окружение. Понтиак узнал об этом и уже ждал англичан. Вечером они вышли из форта, а у моста через Блади-Ран индейцы устроили засаду. Огонь индейцев был так неожидан и меток, что англичане потеряли больше сотни солдат убитыми и ранеными.
После этого след великого вождя оттава теряется. Его воины держали форт в постоянном напряжении до следующей весны, а в начале лета 1764 г. против них была выслана сильная армия во главе с генералом Брэдстритом. Она и утихомирила враждебных индейцев.
Последние годы жизни Понтиака сокрыты тайной. В 1767 г. он был убит; говорили, что убил Понтиака индеец из племени пеория, за которым стояли англичане. Однако прямых доказательств этому нет.
То, как непохожи были эти две группы поселенцев - скорее, даже два разных мира - можно увидеть на примере того, как англичане и французы несли краснокожим христианскую веру. Жесткие догматы богословов из Новой Англии чаще всего не задерживались в дремучих сердцах краснокожих слушателей, когда как французским иезуитам оказалось под силу подобрать к ним ключ. Возможно, они просто понятнее излагали индейцам основы своего учения, а может, дело в том, что «черные мантии» не навязывали им истинную веру, а напротив - старались понять мысли, чувства и привычки своих собеседников, и готовы были принять их, как есть. Так или иначе, иезуиты смогли стать для туземцев братьями, для которых они были готовы на многое, если не на все.
Вполне естественно, что это не могло не вызывать зависти у других европейских наций. Эдэйр, в свойственной ему манере, писал о них: «Вместо того, чтобы просвещать индейцев, эти монахи совращали их умы. Вместо любви, мира и доброте, как подобает истинным провозвестникам слова Божьего, они учили их черной ненависти ко всему английскому. Скоро сограждане наши осознают истинную сущность недавнего Квебекского акта, и дай Боже прийти тому времени, когда Британия прогонит этих черных квакающих жаб прочь из Канады, к их дражайшему папе римскому». Оттава, чиппева и потаватоми, которые жили у Великих озер, стали так же верны интересам Франции, как Шесть народов - Англии, и стали ненавидеть друг друга так же, как англичане и французы.
Когда в соответствии с договором 1760 г. французские форты на Великих озерах перешли к англичанам, то выяснилось, что индейцы не собираются смотреть на это сложа руки. Великим сахемом союза западных племен стал Понтиак, прославленный вождь оттава.
Понтиак приветливо встретил майора Роджерса, который вел английский отряд в Детройт - самую важную цитадель на озерах. Но с самого начала вождь дал понять англичанам, что не боится их и желает, чтобы к нему относились соответственно его высокому рангу. Понтиак пожелал встретиться с Роджерсом лично, и тот запомнил его как «мужа благородной наружности, с манерами настоящего правителя».
Предводитель индейцев осведомился у майора, по какому праву англичане вступили на его землю. Когда же Роджерс заверил его, что не сделает индейцам ничего плохого, Понтиак, казалось, смягчился - однако на вопрос, можно ли англичанам идти дальше, коротко ответил: «До завтрашнего утра я на вашем пути». Он ясно дал понять, что без его воли незваные гости и шагу не сделают.
Понтиак все же пропустил отряд, и даже дал Роджерсу воинов для охраны англичан и их имущества. Но и помогая им, он не переставал обдумывать план, что давно уже занимал его: собрать вместе всех краснокожих, которых объединяла дружба с Францией, и изгнать жадных чужеземцев.
Говоря о Понтиаке, часто вспоминают Метакома, великого сахема вампаноагов. Они на самом деле были схожи - настоящие короли индейцев, и по духу, и по манерам, и по широте планов. И тот, и другой мечтали положить конец неумолимому наступлению англичан.
Понтиак обладал неисчислимыми силами. На каждый вражеский форт он легко мог двинуть отдельную армию. Все окрестные племена уважали вождя оттава за отвагу в бою, мудрость и красноречие, и ему удалось вовлечь в свои планы не только собственный народ вместе с чиппева и потаватоми, но и многих воинов из майами, саук и фокс, гуронов и шавани. Даже кое-кто из верных друзей англичан - делаваров и ирокезов - пошел за Понтиаком. В году 1763-м все приготовления были закончены. В июне месяце индейцы договорились разом обрушиться на все крепости врага.
Сборы эти не могли укрыться от внимания торговцев, которые ходили от племени к племени. Они сразу же отправились с тревожными вестями в Мичилимакинак и другие дальние укрепления, но тамошние коменданты только подняли их на смех. Англичане настолько уверились в своей безопасности, что ничего не сделали, чтобы избежать надвигающейся грозы.
Понтиак готовил атаку в такой тайне, так хитроумно скрывал от непосвященных глаз свои истинные намерения, что, когда сдернул занавес, почти все английские форты на Западе в считанные дни оказались в его руках, а гарнизоны перебиты или захвачены в плен. Пало не меньше девяти военных и торговых постов.
Более всего мы знаем о том, как был взят Мичилимакинак, самый важный после Детройта форт на озерах. Сотни воинов, в основном чиппева и саук, стали собираться там за несколько дней до атаки. Четвертое июня было днем рождения короля Англии, «великого белого отца», и краснокожие заявили, что устроят в его честь большую игру в мяч. Как всегда, на такой игре было много шума и веселья. Увлеченные необычным зрелищем, солдаты на форту забыли свой долг и пошли смотреть игру, а индейцы только этого и ждали. Как будто случайно, мяч залетел за ворота форта, и все игроки, крича и толкаясь, ринулись туда. Оказавшись внутри, индейцы набросились на ошеломленных солдат. Не давая им опомниться, они перерезали и скальпировали семьдесят человек. Те, кто остался (а их было числом двадцать) попали в плен. Все это видел и записал некий мистер Генри: индеанка из племени пауни спрятала его в доме французского торговца. Он рассказывал, что необузданная, дьявольская ярость охватила нападавших, что они рубили англичан в куски и лакали их кровь, как дикие звери.
Словно огромная волна накрыла страну от Огайо до Великих Озер, неся с собой разрушение и панический страх. Сам Понтиак взялся захватить Детройт. Получив его, индейцы получали многое, однако добиться этого было непросто. Форт был укреплен блокгаузами, а гарнизон его включал сто тридцать человек. Кроме них, в Детройте находилось только несколько торговцев. Все это индейский вождь очень хорошо знал, поэтому стал готовить удар со всей серьезностью и тщанием.
Понтиак намеревался прийти в форт с горсткой отборных воинов, вызвать на разговор английских офицеров и перебить их; одновременно индейцы за стенами форта должны были начать общий штурм. Своих воинов Понтиак вооружил обрезами (их легко было спрятать под индейскими одеялами). Он наказал им действовать, как только он передаст коменданту вампум; таков был условный сигнал.
Однако комендант форта, майор Гледуин узнал о заговоре. Произошло это так. Понтиак с большим отрядом у ворот Детройта и предложил офицерам поговорить. Вечером того же дня к майору пришла некая скво и принесла пару мокасин из лосиной кожи, что он попросил сшить для него. Он похвалил работу, хорошо заплатил ей и отпустил, попросив сделать из оставшейся кожи то же самое. Однако она сказала ему, что вряд ли сможет это сделать. Гледуин насторожился, и, расспросив ее подробно, узнал обо всем. Скво призналась, что хотела спасти майора (за все, что он для нее сделал), но боялась мести своих соплеменников, и потому не пришла раньше.
Англичане начали готовить встречу, стараясь, не менее, делать это незаметно. Ни о чем не догадываясь, воины Понтиака всю ночь напролет танцевали и пели военные песни.
Наутро группу индейцев во главе с Понтиаком пропустили в форт. От внимания вождя не укрылась перемена в поведении солдат; Гледуин поспешил успокоить его, сказав, что просто идут учения. Понтиак начал свою речь в надменном и вызывающем тоне, но тут раздался бой барабанов. Солдаты взяли мушкеты наизготовку, офицеры обнажили сабли, а сам Гледуин, подойдя к Понтиаку, сдернул с него одеяло и показал на заряженный обрез. Так замысел индейцев раскрылся. Майор мог арестовать хитроумного вождя, но счел это бесчестным и позволил Понтиаку уйти невозбранно.
Тогда индейцы (числом от пятисот до тысячи) решили взять Детройт в осаду. Перед этим они вырезали несколько семей колонистов, проживавших неподалеку. Положение гарнизона казалось критическим - не только от недостатка припасов, но и потому, что приходилось постоянно наблюдать за каждым уголком форта. Солдаты просто валились с ног от усталости, но их решимость осталась непоколебимой, и комендант отказался от мысли об отступлении. Французы, которые жили в Детройте, пытались устроить переговоры, но Понтиаку нужна была только безоговорочная сдача.
Осада началась в мае, и гарнизон более чем на месяц оказался без припасов. В конце мая подкрепление из форта Ниагара попыталось прорваться в Детройт на лодках, но безуспешно - многие погибли в боях или у столба пыток. В июне месяце судно, также из Ниагары, поднялось по реке и достигло цели, несмотря на беспрестанные атаки индейцев, готовых любой ценой взять его на абордаж. Пятьдесят солдат и небольшой запас продовольствия придали изнуренному гарнизону новые силы. М-р Тэтчер в своей «Индейской биографии» приводит извлечения из нескольких писем, которые отправлялись из форта, и ярко показывали положение осажденных. Вот отрывок из одного письма от 9 июля 1763 г.:
«…Каково каждый день слышать, что дикари убивают, свежуют и жарят наших товарищей? Каково видеть изуродованные трупы, плывущие вниз по реке? А м-р Паули, который чудом спасся из их лап, рассказывал, что видел у одного из них кисет из кожи капитана Робертсона».
В конце июля в форт прибыло около трехсот человек под началом капитана Дэлиелла. Комендант решился на вылазку, надеясь прорвать окружение. Понтиак узнал об этом и уже ждал англичан. Вечером они вышли из форта, а у моста через Блади-Ран индейцы устроили засаду. Огонь индейцев был так неожидан и меток, что англичане потеряли больше сотни солдат убитыми и ранеными.
После этого след великого вождя оттава теряется. Его воины держали форт в постоянном напряжении до следующей весны, а в начале лета 1764 г. против них была выслана сильная армия во главе с генералом Брэдстритом. Она и утихомирила враждебных индейцев.
Последние годы жизни Понтиака сокрыты тайной. В 1767 г. он был убит; говорили, что убил Понтиака индеец из племени пеория, за которым стояли англичане. Однако прямых доказательств этому нет.